| Кировское областное государственное образовательное бюджетное учреждение среднего профессионального образования
«Кировский механико-технологический техникум
молочной промышленности».
Реферат
Луи Пастер.
История открытия вакцин
от холерного (куриного) вибриона
и сибирской язвы.
Работу выполнила
Муржина Ирина Анатольевна
студентка 2-го курса
группы ТК-21.
Киров,
2012 г.
Содержание
1. Цели 3
2. Задачи 4
3. Проблема 5
4. Актуальность 6
5. Биография Луи Пастера 7
6. История открытия 8
6.1. Основные термины 8
6.2. Открытие вакцины от холерного (куриного) вибриона 9
6.3. Открытие вакцины от сибирской язвы 12
7. Мнения о роли открытий вакцин Луи Пастера 18
7.1. Мнение современников Луи Пастера 18
8. Вывод 20
1. Цели
Исследовать информацию о французском микробиологе и химике Луи Пастере.
Подробнее выделить интересующие нас темы, а именно:
открытие вакцины от холерного (куриного) вибриона;
открытие вакцины от сибирской язвы.
2. Задачи
Составить представление о деятельности Луи Пастера посредством:
интернет-ресурсов;
научно-популярной литературы;
опросом населения.
Систематизировать и оформить полученные данные в виде:
реферата;
книги;
прееинтации.
Выступить перед аудиторией.
3. Проблема
Информации про Луи Пастера много, но она противоречива. А также интересующая меня тема не достаточно раскрыта в использованных мною источниках информации.
4. Актуальность
Открытия Пастера заложили научные основы для борьбы с инфекционными заболеваниями методом вакцинации. Я считаю, что эти открытия не только не потеряли своей актуальности, но и закрепили свою позицию в научной практике.
5. Биография Луи Пастера
Пастер, Луи [рис. 1.1 и 1.2.] (Pasteur, Louis) (1822–1895), французский микробиолог и химик. Родился 27 декабря 1822 в Доле. Окончил Высшую нормальную школу в Париже (1847), защитил докторскую диссертацию (1848). Преподавал естественные науки в Дижоне (1847–1848), был профессором Страсбургского (1849–1854) и Лилльского (с 1854) университетов. В 1857 стал деканом факультета естественных наук в Высшей нормальной школе, с 1867 – профессор химии Парижского университета. В 1888 основал и возглавил Научно-исследовательский микробиологический институт (впоследствии Пастеровский институт).
Свое первое открытие Пастер сделал еще в студенческие годы, обнаружив оптическую асимметрию молекул. Отделив друг от друга две кристаллические формы винной кислоты, он показал, что они различаются своей оптической активностью (право- и левовращающие формы). Эти исследования легли в основу нового научного направления – стереохимии. Позже Пастер установил, что оптическая изомерия характерна для многих органических соединений, при этом природные продукты, в отличие от синтетических, представлены только одной из двух изомерных форм. С 1857 Пастер занялся изучением процессов брожения. В результате многочисленных экспериментов доказал, что брожение – биологический процесс, обусловленный деятельностью микроорганизмов. Развивая далее эти представления, утверждал, что каждый тип брожения (молочнокислого, спиртового, уксусного) вызывается специфическими микроорганизмами («зародышами»). Свою теорию Пастер изложил в статье «О брожении, именуемом молочным» (Sur la fermentation appelée lactique, 1857). В 1861 открыл микроорганизмы, вызывающие маслянокислое брожение, – анаэробные бактерии, живущие и развивающиеся в отсутствие свободного кислорода. Открытие анаэробиоза навело Пастера на мысль, что организмам, которые обитают в среде, лишенной кислорода, брожение заменяет дыхание. В 1860–1861 Пастер предложил способ сохранения пищевых продуктов с помощью тепловой обработки (впоследствии названный пастеризацией).
В 1865 Пастер занялся изучением природы заболевания тутового шелкопряда и в результате многолетних исследований разработал методы борьбы с этим заразным заболеванием (1880). Изучал другие заразные болезни животных и человека (сибирской язвы, бешенства, куриной слепоты, краснухи свиней и др.). Предложил метод прививок против этих и других инфекционных заболеваний с использованием ослабленных культур соответствующих микроорганизмов-возбудителей. Предложил назвать ослабленные культуры вакцинами, а процедуру их применения – вакцинацией. В 1880 Пастер установил вирусную природу бешенства.
Пастер был членом академий наук многих стран, в частности Петербургской и Парижской.
Умер Пастер в Сен-Клу близ Парижа 28 сентября 1895.
6. История открытия 6.1. Основные термины
Вакцина (от лат. Vacca — корова) – медицинский или ветеринарный препарат, предназначенный для создания иммунитета кинфекционным болезням. Вакцина изготавливается из ослабленных или убитых микроорганизмов, продуктов их жизнедеятельности, или из их антигенов, полученных генно-инженерным или химическим путём.
Вибрион [рис. 2.1.] 1) (Vibrio, Ber) — род микроорганизмов семейства Vibrionaceae, объединяющий подвижные грамотрицательные палочки, изогнутые в виде запятой или прямые, снабженные одним или двумя полярно расположенными жгутиками; обычно растут на поверхности жидких питательных сред; принадлежат возбудители холеры.
Вируле́нтность (от лат. Virulentus — ядовитый) — степень способности данного инфекционного агента (штамма микроорганизма или вируса) заражать данный организм.
Иммунитет (лат. Immunitas — освобождение, избавление от чего-либо) — невосприимчивость, сопротивляемость организма инфекциям и инвазиям чужеродных организмов (в том числе — болезнетворных микроорганизмов).
Сибирская язва [рис. 3.1.] — острая инфекционная болезнь из группы зоонозов, характеризующаяся лихорадкой, поражением лимфатического аппарата, интоксикацией, протекает в виде кожной, не часто кишечной, легочной и септической формы. Возбудителем является аэробная бактерия — неподвижная, крупных размеров палочка с обрубленными концами.
Холера - острое инфекционное заболевание человека, вызываемое холерным вибрионом (Vibrio cholerae). Развитие паразита сопряжено с синтезом экзотоксина, вызывающего ферментативный лизис клеток слизистой кишечника, что приводит к сильному обезвоживанию организма больного.
6.2. Открытие вакцины от холерного (куриного) вибриона
Пастеру было уже под шестьдесят, но он сохранил в себе всю пылкость и энергию двадцатипятилетнего возраста. Он был крупным химиком и знатоком сахарного брожения; он указывал виноделам, как предохранять вино от порчи; он занимался лечением шелковичных червей; он проповедовал необходимость улучшения французского пива и действительно добился этого улучшения. Но в продолжение всех этих лихорадочных лет, работая сразу за двадцать человек, Пастер не переставал мечтать о погоне за микробами, которых он считал страшнейшим бичом человеческого рода и причиной всех болезней. И вдруг он увидел, что Кох каким-то чудом умудрился его опередить. Он должен во что бы то ни стало догнать Коха!
Прежде всего Пастер никогда в жизни не щупал пульса и ни одному человеку не приказывал высунуть язык; весьма сомнительно, умел ли он отличить печень от легкого, и уж несомненно, что он не имел ни малейшего представления о том, как взять в руки скальпель.
И тем не менее, с характерной для этого неукротимого человека настойчивостью, ему удалось как-то обойти свое медицинское невежество. Три врача — сначала Жубер, а затем Ру и Шамберлан — сделались его помощниками. Он взял этих ребят в свою лабораторию, а они ему за это объяснили устройство животного организма, объяснили разницу между иглой и стержнем шприца и успокоили на тот счет, что морские свинки и кролики почти не чувствуют укола иглы при впрыскиваниях под кожу. Про себя эти юноши поклялись быть его верными рабами и апостолами новой науки.
В 1880 году Пастер увлекся крошечным микробом, убивающим цыплят при явлениях так называемой куриной холеры. Этот микроб был открыт доктором Перрончито и был так мал, что под самыми сильными линзами казался еле видимой дрожащей точкой. Пастер был первым охотником за микробами, которому удалось вырастить его в чистом виде на бульоне из куриного мяса. Убедившись, что эти мерцающие точки размножались в целые миллионы в течение нескольких часов, он брал одну каплю ядовитой культуры, наносил ее на крошку хлеба и давал цыпленку. Вскоре несчастное создание переставало кудахтать и принимать пищу; перья на нем поднимались дыбом, и оно превращалось в сплошной мягкий и пушистый шар; на другой день цыпленок уже еле двигался, глаза его упорно закрывались от непобедимой дремоты, которая затем быстро переходила в смерть.
Ру и Шамберлан заботливо нянчились с этим крошечным микробом. День за днем они погружали чистую платиновую иглу в бутыль с ядовитым бульоном и осторожно переносили ее в свежий бульон, не содержавший микроба. Эти бесконечные пересадки каждый раз давали все новые и новые мириады микроскопических зародышей куриной холеры. Все скамьи и полки в лаборатории были заставлены старыми культурами; некоторые из них были уже многонедельной давности.
Однажды Пастер сказал Ру:
– В этой культуре, вероятно, еще живы микробы куриной холеры, хотя она, правда, уже очень стара. Попробуйте все же впрыснуть ее нескольким цыплятам.
Ру точно выполнил полученное распоряжение, и цыплята, разумеется, тотчас же заболели — сделались сонливыми и потеряли всю свою живость. Но наутро, когда Пастер пришел в лабораторию посмотреть на мертвых цыплят и положить их на препаровальный стол, он с удивлением увидел, что они вполне здоровы и веселы.
«Как странно, — подумал Пастер, — всегда эти микробы убивали двадцать цыплят из двадцати, а тут вдруг...»
Но час открытия еще не пробил; на другой день Пастер со своей семьей, а также Ру и Шамберлан разъехались на летние каникулы. Об этих птицах они совсем забыли.
Вернувшись в Париж, Пастер продолжил свои эксперименты по заражению куриной холерой, однако куры не заболевали — культура, простоявшая в термостате, казалась «бесплодной». «...Был момент, — вспоминал сотрудник Пастера Э.Дюкло, — когда мы хотели бросить, чтобы начать сначала, вдруг Пастеру пришла мысль сделать этим самым курам, которые, с виду по крайней мере, перенесли без всякого для себя вреда прививку из культур предшествующего лета, новую прививку из вновь приготовленной свежей культуры. Ко всеобщему удивлению, а может быть, и к удивлению самого Пастера, который не ожидал подобной удачи, почти все куры остались здоровыми, тогда как куры, принесенные с рынка, умирали через определенное время, доказывая этим силу культуры, которая была взята для прививки. Сразу куриная холера перешла в область заразных, и был найден способ ее прививки. Какой тайный инстинкт, какой талант угадывания внушил Пастеру мысль постучаться в дверь, которая только и ждала того, чтобы раскрыться!».
Пастер, Ру и Шамберлан спешно приступили к проверке первых наблюдений. Они долго выдерживали в колбах микробов куриной холеры; затем они впрыскивали этих ослабленных микробов здоровым цыплятам, которые быстро заболевали, но так же быстро поправлялись. Через несколько дней они торжественно вводили этим вакцинированным цыплятам миллионы смертоносных микробов, которые могли бы убить целую дюжину не иммунизированных птиц.
Защитный эффект старой культуры Пастер объяснил ослаблением патогенных свойств за время ее пребывания в термостате и назвал этот эффект словом «аттенуация» (от лат. attenuare — ослаблять, уменьшать). Этим термином стали обозначать метод приготовления вакцин по Пастеру.
Этот опыт впервые показал, что возбудитель болезни может развиваться вне организма и его вирулентность можно легко изменять по желанию экспериментатора (микроб как бы оказался «прирученным»).
Куриная холера стала первым инфекционным заболеванием, на модели которого Пастер впервые сделал экспериментально обоснованный вывод: «первое заболевание предохраняет от последующего». Отсутствие рецидива инфекционной болезни после прививки он определил как «иммунитет» (лат immunitas — освобождение от чего-либо). До Пастера этот термин употреблялся только в юридическом смысле — «освобождение от податей или судебной ответственности».
6.3. Открытие вакцины от сибирской язвы
Однажды Академия наук дала Пастеру оригинальную командировку, при исполнении которой он впервые наткнулся на факт, послуживший ему ключом к открытию чудесного, изумительного способа превращать злых и свирепых микробов в полезных и дружественных. Нужно только удивляться, как могла ему прийти в голову эта шальная фантастическая мысль — обращать живого болезнетворного микроба против самого себя и своих собратьев и таким путем спасать людей и животных от неминуемой гибели! В то время было очень много шума и разговоров о новом способе лечения сибирской язвы, изобретенном ветеринарным врачом Луврье в горной области восточной Франции. «Луврье удалось вылечить уже несколько сот коров, находившихся на волосок от смерти», — говорили впечатлительные люди в округе. Новый способ лечения почти уже получил научное признание.
Пастер прибыл в горы в сопровождении своих молодых помощников и узнал, что чудодейственное лечение заключается в следующем: сначала несколько работников растирают больную корову до тех пор, пока она вся не начинает гореть; затем на теле несчастного животного делаются длинные надрезы, и в эти надрезы доктор Луврье вливает скипидар; в заключение все тело искалеченной, громко ревущей коровы покрывается — только до головы толстым слоем какого-то необыкновенного пластыря, смоченного в горячем уксусе, и эта смазка удерживается на теле животного большой простыней, окутывающей его со всех сторон.
Пастер обратился к Луврье с таким предложением:
– Давайте-ка сделаем опыт. Ведь не все же коровы, пораженные сибиркой, обязательно умирают, некоторые из них выздоравливают сами по себе. Есть лишь один способ выяснить, доктор Луврье, помогает им ваше лечение или нет.
Для опыта были приведены четыре хорошие, здоровые коровы, и Пастер в присутствии Луврье и торжественной комиссии фермеров впрыснул в плечо каждой из них сильную дозу ядовитых сибиреязвенных микробов. Когда на другой день снова явились Пастер, Луврье и комиссия, у всех коров на плече оказалась большая горячая опухоль; они хрипло дышали и вообще выглядели очень скверно.
– Теперь, доктор, — сказал Пастер, — выбирайте двух из этих больных коров; назовем их, положим, А и В. Примените к ним ваше новое лечение, а коров С и D мы оставим совсем без лечения.
Луврье подверг несчастных А и В своему зверскому лечению.
Результат оказался малоудачным для знаменитого целителя коров: одна из его пациенток поправилась, а другая издохла. Из коров, не подвергавшихся никакому лечению, тоже одна погибла, а другая поправилась.
– Наш опыт не вполне удался, доктор, — сказал Пастер. — Если бы вы подвергли лечению коров А и D вместо А и В, то не осталось бы, конечно, никакого сомнения в том, что вы нашли верное средство от сибирской язвы.
Итак, от опыта осталось два животных, которые выдержали грозную атаку сибирской язвы и не погибли.
Он впрыснул культуру сибирской язвы по пять капель в плечо каждой из выздоровевших коров. Он долго ждал, но с животными ничего не случилось: не появилось даже опухоли на том месте, куда он впрыснул несколько миллионов этих смертоносных бацилл; коровы чувствовали себя великолепно.
Пастер тут же сделал один из своих быстрых выводов:
«Если корова однажды болела сибиркой и поправилась, то после этого все сибиреязвенные микробы, вместе взятые, ничего уже не могут ей сделать — она иммунизирована».
Эта мысль глубоко запала ему в душу и с тех пор не оставляла его ни на минуту.
Между тем Пастер и его верная команда продолжали заниматься изучением больных тканей людей и животных, погибших от различных болезней. С 1878 по 1880 год их работа носила довольно неопределенный и беспорядочный характер. Но вот в один прекрасный день судьба подсунула счастливцу Пастеру под нос чудесный случай иммунизации.
В 1881 году Пастер с помощью Ру и Шамберлана открыл прекрасный способ ослаблять силу бацилл сибирской язвы, превращая их, таким образом, в вакцину. Вскоре под непосредственным руководством Пастера им удалось выработать такой тонкий способ ослабления сибиреязвенных бацилл, что одни из культур убивали морских свинок, но были бессильны против кроликов, а другие убивали мышей, но были слабы для морских свинок. Они впрыскивали сначала более слабую, а затем более сильную культуру овце, которая слегка заболевала, но вскоре выздоравливала; и эта вакцинированная овца способна была переносить такую дозу злейших бацилл, которая вполне могла бы убить корову.
Пастер тотчас же сообщил о своей новой победе Академии наук, — он перестал посещать Медицинскую академию после ссоры с Герэном, — и при этом не преминул, конечно, развить перед слушателями радужные перспективы относительно предполагаемой им работы над новыми вакцинами, которые сотрут с лица земли все болезни — от заушницы до малярии.
– Что может быть проще, — восклицал он, — чем найти в последовательном ряду ядовитости такую вакцину, которая способна заражать легкой формой сибирской язвы овец, коров и лошадей — формой, при которой они не могли бы погибнуть, но в то же время были бы застрахованы от последующего заражения!
Но враги Пастера снова зашевелились. Один из виднейших ветеринаров, издатель самого распространенного ветеринарного журнала во Франции, доктор Россиньоль, устроил против него заговор, имевший целью заманить Пастера на публичный опыт и добиться таким путем его посрамления. Россиньоль скромно выступил на заседании агрономического общества в Мэлэне и сказал:
– Пастер уверяет, что ничего не может быть проще, как приготовить вакцину, абсолютно страхующую овец и коров от заболевания сибирской язвой. Если это действительно так, то это было бы величайшим благодеянием для французских фермеров, теряющих ежегодно двадцать миллионов франков из-за этой болезни. И если Пастер действительно умеет готовить такую чудодейственную вакцину, то он обязан реально доказать нам ее действие. Предложим Пастеру устроить публичный эксперимент в широком масштабе; если он окажется прав, то все мы, фермеры и ветеринары, от этого только выиграем; если же опыт окончится неудачно, то мы будем иметь право настаивать, чтобы Пастер раз навсегда прекратил несносную болтовню о своих великих открытиях, спасающих овец и червей, детей и гиппопотамов.
Такую речь повел хитрый Россиньоль.
Общество тотчас же ассигновало крупную сумму денег для закупки сорока восьми овец, двух козлов и нескольких коров, и старый родовитый барон де-ля-Рошет был послан к Пастеру для вовлечения его в этот опасный эксперимент. Итак, публичный опыт назначили на май и июнь того года.
Наконец наступил день первых прививок. Шприцы и колбы были наготове; на колбах красовались ярлычки.
Красивые здоровые животные были выведены на открытое место. Ру и Шамберлан зажгли свои спиртовые лампочки, осторожно развернули стеклянные шприцы и впрыснули по пять капель первой вакцины, убивавшей мышей, но не смертельной для морских свинок, в бедра двадцати четырех овец, одного козла и половины всего рогатого скота. Животные поднимались, отряхивались и получали соответствующее клеймо — небольшой надрез на ушах. Затем вся публика собралась под навес, где Пастер в продолжение получаса разглагольствовал о сущности вакцинаций и о тех надеждах, которые они несут с собой страдающему человечеству.
Через двенадцать дней состоялся второй спектакль. Тем же животным была впрыснута другая, более сильная вакцина, убивающая морских свинок, но безвредная для кроликов, и все животные по-прежнему перенесли ее великолепно, весело прыгая вокруг, как и подобает вполне здоровым овцам, козлам и коровам. Приближалось время рокового заключительного опыта.
В роковой день, 31 мая, все сорок восемь овец, два козла и несколько коров — и привитые и непривитые — получили полную смертельную дозу бацилл сибирской язвы. Ру стоял в грязи на коленях, окруженный спиртовками и колбами, и твердой рукой, на глазах у испуганной толпы, впрыскивал страшный яд всем животным по очереди.
Толпа, собравшаяся судить Пастера в исторический день 2 июня 1881 года, представляла зрелище, напоминающее картину старинных загородных состязаний в бейсбол. Тайные советники перемешивались с сенаторами; высшие сановники и вельможи, которые показывались публике только на свадьбах и похоронах королей и принцев, — все собрались на это представление. Толпа газетных репортеров окружала знаменитого де Бловица.
В два часа на поле торжественно вступил Пастер со своими когортами, и теперь уже не было слышно злого хихиканья; одни лишь громовые оглушительные раскаты «ура» могучей волной прокатывались по полю. Ни одна из двадцати четырех вакцинированных овец, которым два дня назад были введены под кожу миллионы смертоносных зародышей, — ни одна из этих овец не дала даже повышения температуры! Они ели и резвились так, как будто ни одна сибиреязвенная бацилла никогда и не приближалась к ним.
А другие, не защищенные, не вакцинированные животные? Увы и ах! Вот они лежат страшным трагическим рядом — двадцать два из двадцати четырех, а двое еще движутся еле-еле в цепких лапах неумолимого, страшного врага. Зловещая черная кровь тихо струится из их носов и ртов.
В этот день, 2 июня 1881 года, Пастер сотворил современное чудо, более поразительное, чем все евангельские и библейские сказки, и все зрители, среди которых было так много неисправимых скептиков, склонили головы перед этим маленьким, экспансивным, полупарализованным человеком, овладевшим искусством спасать живые существа от смертоносного жала невидимых врагов.
Услышав великую весть, весь мир затаил дыхание в надежде на то, что Пастер снимет бремя страданий с измученного человечества. Обезумевшая от восторга Франция признала его своим достойнейшим сыном и украсила Большой лентой Почетного легиона. Агрономические общества, ветеринарные врачи и несчастные фермеры, над полями которых тяготело сибиреязвенное проклятие, забросали его телеграммами с просьбой скорее прислать спасительную вакцину.
В ответ на эти телеграммы Пастер превратил свою маленькую лабораторию на Рю-д'Юльм в вакцинный завод, на котором пенились и бурлили огромные котлы с бульоном для выращивания ослабленных микробов сибирской язвы.
Урывая свободные минуты от работы по изготовлению вакцин, Ру, Шамберлан и Тюиллье исколесили вдоль и поперек всю Францию и заезжали даже в Венгрию. В одном месте они вакцинировали двести овец, в другом — пятьсот; в общем в течение года сотни тысяч животных получили чудодейственную прививку. В самый разгар этой работы, когда французские фермеры все громче и громче взывали о присылке вакцины, начались вдруг всякие неприятности с прививками: среди бацилл сибирской язвы стали появляться неведомо откуда посторонние микробы, и слабая вакцина, которая вряд ли могла бы убить мышонка, неожиданно валила с ног кролика. И когда эти мученики науки лезли из кожи, чтобы исправить зараженную вакцину, Пастер к ним всячески придирался, подгонял их и сердито упрекал в медлительности.
Не прошло и года со времени чуда в Пуйи-ле-Фор, как постепенно стало обнаруживаться, что Пастер, оригинальнейший и талантливейший из охотников за микробами, не был все-таки непогрешимым богом. Тревожные письма стали кучей расти на его письменном столе; неприятные жалобы получались из Монпотье и других городов Франции, из Пакиша и Копувара в Венгрии. Овцы массами гибли от сибирской язвы, но не от натуральной сибирки, пойманной на зараженных полях, а от вакцины, которая должна была их иммунизировать! А из других мест стали доходить зловещие слухи о недействительности вакцины; за вакцину было заплачено, все стада вакцинированы, крестьяне ложились спать с молитвою за святого мужа Пастера, а наутро находили свои поля усеянными трупами овец, погибших от злых сибиреязвенных спор, притаившихся в полях.
В 1882 году Пастер отправился на съезд в Женеву, где в присутствии избраннейших представителей мировой медицины произнес блестящую, вдохновенную речь на тему «Как предохранять живые существа от заразных болезней путем введения в них ослабленной культуры микробов». Он старался убедить их в том, что «основные принципы уже найдены, и никто не может отрицать, что будущее чревато самыми радужными надеждами».
– Мы все воодушевлены высокими стремлениями — стремлениями к прогрессу и истине! — страстно восклицал он, но при этом — увы! — не обмолвился ни словом о тех многочисленных случаях, когда его вакцина убивала овец, вместо того чтобы спасать их.
Роберт Кох сидел на съезде, щуря на Пастера глаза из-под золотых очков и улыбаясь в свою растрепанную бородку. Пастер, казалось, чувствовал нависшую над ним опасность и сам попытался втянуть Коха в публичную дискуссию, зная, что тот более силен в охоте за микробами, чем в искусстве спора.
– Я предпочту ответить мосье Пастеру на его доводы письменным докладом в самом ближайшем будущем, — сказал Кох, кашлянул и сел на место.
И этот ответ вскоре последовал. Кох начал его в полуироническом тоне с замечания о том, что ему удалось приобрести у агента мосье Пастера небольшое количество «так называемой» сибиреязвенной вакцины.
Не говорил ли мосье Пастер, что его первая вакцина убивает мышей, но не морских свинок? Доктор Кох ее испробовал, и оказалось, что она бессильна убить даже мышонка. Но некоторые из образцов легко убивали овцу.
Не утверждал ли мосье Пастер, что вторая вакцина убивает морских свинок, но не кроликов? Доктор Кох испытал и эту вакцину с подобающим вниманием и нашел, что она почти сразу убивает кролика, а иногда и несчастную овцу, которую мосье Пастер собирался спасти от смерти.
Уверен ли мосье Пастер в том, что его вакцины не содержат в себе никаких других микробов, кроме сибиреязвенных? Доктор Кох подверг их самому тщательному анализу и обнаружил, что они представляют собой настоящий зверинец из оригинальнейших кокков, разнообразных бацилл и других посторонних микробов.
И, наконец, действительно ли мосье Пастер так уж горит страстным стремлением к истине? Почему же он в таком случае, наравне с хорошими, ничего не сообщает и о массе печальных результатов, последовавших от повального применения его вакцины?
«Такой образ действия, может быть, годится для рекламирующей себя торговой фирмы, но наука должна отнестись к нему с самым суровым осуждением», — заканчивал Кох свое безжалостное разоблачение.
Задетая в своем патриотизме Франция, в лице выдающихся общественных деятелей, категорически отказалась допустить, что Коху удалось низвергнуть величайшего героя нации с пьедестала бога науки, — что вообще хорошего можно ждать от немца? — и Пастер спешно был избран во Французскую академию. Это была высшая честь, доступная французу. В день появления Пастера на своем месте среди сорока бессмертных он был встречен приветствием гениального скептика Эрнеста Ренана. Ренан знал, что если Пастер и позволял себе иной раз уклониться от истины, то все же он был удивительнейшим человеком своего времени.
Сам Ренан не был естествоиспытателем, но он был достаточно умен, чтобы понять, какое великое открытие сделано Пастером, показавшим, что ослабленные микробы могут защищать живые существа от своих сильных и ядовитых собратьев, если даже этот эффект и не получается в ста случаях из ста.
Ренан назвал Пастера гением, сравнил его с величайшими людьми в истории и в заключение обратился к этому маленькому, пылкому, парализованному и седовласому охотнику за микробами с чрезвычайно мягким и тонким увещеванием:
– Истина, сударь, — это величайшая ветреница. Никогда не следует слишком страстно ее домогаться, ибо она чаще и охотнее отвечает на холодное равнодушие. Она часто ускользает, будучи почти уже пойманной, и в то же время приходит сама, чтобы отдаться терпеливому ожиданию. Она неожиданно возвращается после прощальных слов разлуки, но остается жестокой и неумолимой к своему вечно-пылкому обожателю.
Ренан, конечно, был слишком умен для того, чтобы думать, что его ласковое увещевание может хотя на йоту удержать Пастера от его страстной и опрометчивой погони за истиной. Но эти слова как бы подводили итог всей мученической жизни Пастера и говорили о терновом венце, который нес этот неистовый маньяк, мечтавший переделать весь мир в тот короткий семидесятилетний срок, который был ему отпущен для жизни.
7. Мнения о роли открытий вакцин Луи Пастера
«Прививайте мне вашу вакцину, мосье Пастер, как вы это сделали вашим овцам. После этого я позволю себе впрыснуть самый страшный, самый убийственный яд! Весь мир должен склонить голову перед вашим изумительным открытием!»
Доктор Био, лекарь лошадей, один из самых язвительных критиков Пастера.
«Сознаюсь, сознаюсь, что я смеялся над микробами, но теперь я раскаявшийся грешник.» Сказал другой обезоруженный враг.
Де Бловиц принес Пастеру свои поздравления и побежал телеграфировать в «Таймс» и во все газеты мира: «Эксперимент в Пуйи-ле-Фор закончился изумительным, невиданным успехом».
Услышав великую весть, весь мир затаил дыхание в надежде на то, что Пастер снимет бремя страданий с измученного человечества. Обезумевшая от восторга Франция признала его своим достойнейшим сыном и украсила Большой лентой Почетного легиона. Агрономические общества, ветеринарные врачи и несчастные фермеры, над полями которых тяготело сибиреязвенное проклятие, забросали его телеграммами с просьбой скорее прислать спасительную вакцину.
7.2. Мнение людей XXI века
«Луи Пастер-ученый, который много работал в области микробиологии в XIX веке, развивая науку.
В XIX веке были неизвестны причины некоторых болезней животных и человека, не знали как спасти больных или здоровых животных или человека. В то время много погибало от заразных болезней передающих от животного к человеку. Благодаря Л. Пастеру, его качествам ученого: целеустремленности, работоспособности, терпения, была им разработана вакцина от сибирской язвы. В настоящее время вакцина крупного рогатого скота применяется в сельском хозяйстве Кировской обл., в стране. Эта вакцинация полезна как для животного, так и для человека. Так как возбудитель сибирской язвы вызывает страшную болезнь и гибель животного и человека. Возбудитель сибирской язвы передается при контакте с животными или употреблении мяса, молока, обработки шкур животного человеку.
Вакцинация животных и человека - большая заслуга ученых, в том числе Л. Пастера. В современных условиях, когда вирулентность патогенных микроорганизмов возрастает, вакцинация животных имеет большое экономическое значение. Животные здоровы, а значит мясо, молоко не опасны для здоровья человека, можно вырабатывать молочные и мясные продукты на перерабатывающих предприятиях.
Преподаватель микробиологии Черанева Людмила Ипполитовна.»
«Очень большое значение имеют открытия Луи Пастера в медицине. Его открытие спасло очень много жизней в разных поколениях, так как на основе его открытий была разработана вакцина, которая актуальна и в наши дни. Благодаря его открытию на данный момент холера почти не встречается. Однако, она есть там где нет вакцин и слаборазвита медицина.
Открытие вакцин против сибирской язвы так же актуально до сих пор. Эти прививки делают всем людям, которые работают с мясом, молоком, кожей животных (кожевенная промышленность).
КДГКБ фельдшер Буторина Римма Михайловна.»
8. Вывод
1880-х гг. в микробиологии сформировались два направления:
этиологическое, связанное с изучением этиологии заразных болезней (Р. Кох, немецкая школа);
физиологическое, направленное на экспериментальное изучение приичин возникновения инфекционных заболеваний и их профилактику (Л. Пастер, французская школа).
Именно физиологическое направление легло в основу такой науки как иммунология. Э.Дженнер, придя к открытию вакцинации эмпирическим путем, не представлял (и на том этапе развития наук еще не мог представлять) механизма процессов, происходящих в организме после прививки. Эту тайну раскрыла новая наука — экспериментальная иммунология, основоположником которой стал Пастер. Открытия Пастера заложили научные основы для борьбы с инфекционными заболеваниями методом вакцинации.
9. Список использованной литературы
«Микробиология: словарь терминов», Фирсов Н.Н., М: Дрофа, 2006 г.
Справочник по болезням. 2012.
«Охотники за микробами», Поль де Крюи,Полиграфиздат, 2012г.
http://www.ras.ru
http://krugosvet.ru
http://dic.academic.ru
Достарыңызбен бөлісу: |
