ИсторИя русской лИтературы XVIII века 1700–1750 е годы
жүктеу/скачать 2,89 Mb. Pdf көрінісі
|
Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века.
Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века., Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века., Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века., Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века., Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века., Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века., Бухаркин П. Е. История русской литературы 18 века.
| ббк 83.3(2рос=рус)1
ББК 83.3(2Рос=Рус)1 Б94 ISBN 978-5-8493-0228-7 Б94 Учебно-методический комплекс создан и издан за счет пожертвования Фонда «Русский мир» © Санкт-Петербургский государственный университет, 2013 Регистрационный номер рецензии ФГАУ «Федеральный институт развития образования» № 067 от 2011 года 4 5 так и в историко-литературном аспектах (а это происходило посто- янно), я всюду стремился выразить мысль словом, причастным ско- рее дышащей материи художественного текста, нежели суховато- плоскостным конструкциям научного дискурса. В результате учебник, как хочется надеяться, для своего понимания не требует специальной профессиональной подготовки — его читатель может обойтись без предварительного знакомства с терминологическим аппаратом какой- либо методологической парадигмы. Однако вовсе избежать интел- лектуальных усилий и познавательного труда ему вряд ли удастся: я рассчитывал на наличие у читателей определенного общегумани- тарного научно-культурного фундамента, на присутствие неких зна- ний — литературного, исторического, церковно-религиозного, фило- софского порядков. Можно сказать, что среди предполагаемых адре- сатов книги студенты старших курсов, магистранты, аспиранты, филологи, специально не занимающиеся XVIII столетием, скорее преобладают (по замыслу автора) над вчерашними школьниками, только лишь переступившими университетский порог. Для самого первого и начального знакомства с литературной культурой XVIII в. можно рекомендовать учебную книгу Н. А. Гуськова «Русская лите- ратура XVIII века», также созданную в стенах филологического фа- XVIII века», также созданную в стенах филологического фа- века», также созданную в стенах филологического фа- культета Санкт-Петербургского государственного университета. Обобщая уже накопленные наукой достижения в области изучения русской литературы XVIII столетия, «История русской литературы XVIII века (1700–1750-е годы)» одновременно с этим была задумана и осуществлялась и как самостоятельная творческая работа; пред- ложенные в ней концептуальные решения, характеристики писателей и конкретный анализ (как художественных произведений, так и от- дельных сторон литературной жизни) нередко являются результатом моих собственных филологических разысканий. Думаю, что в уни- верситетском преподавании истории литературы — а именно ее пе- чатным эквивалентом и является этот учебник — нельзя обойтись без отчетливо выраженного исследовательского компонента. Презентация истории литературы, если она — не скажу стремит- ся, но хотя бы задумывается — о собственной научной ответствен- ности и филологической основательности, в наше время должна соответствовать ряду обязательных условий. Важнейшими из них мне представлялись следующие. Во-первых, изложение историко-литературного материала долж- но быть теоретически осознанным, т. е. нельзя избежать экспликации тех теоретико-методологических установок, которые положены в его основу. Читатель должен всегда понимать, в какой системе теорети- ческих координат рассматриваются в каждом определенном случае реалии литературной жизни. Литературоведение по своей природе предполагает множественность решений, не отменяющих друг дру- га. И чтобы осознать подобный плюрализм, органично присущий филологической науке, нужно представить выбранную исследовате- лем теоретико-методологическую платформу именно как избранную из многих возможных, ни в коем случае не как единственную. Кро- ме того, аналитическая характеристика литературного движения, особенно такого, которое взято в длительной хронологической про- тяженности (в нашем случае — более полувека), не должна, как мне представляется, опираться на единую методологию литературовед- ческого исследования, которая с неизбежностью подчиняет себе раз- нообразие литературного материала. Напротив, она должна исходить как раз из неповторимости этого материала, в соответствии с ним выбирая и меняя собственные методологические основы. Возникаю- щий в связи с этим круг филологических вопросов рассматривается в первой главе учебника, но и в дальнейшем я не раз возвращаюсь к их обсуждению. Во-вторых, анализ литературной жизни XVIII столетия может филологически состояться только при неукоснительном соблюдении двойной исторической перспективы. С одной стороны, словесное искусство того времени должно изучаться как определенный этап истории русской и европейской культуры — этап, отмеченный вы- разительными историческими особенностями, которые должны быть реконструированы в той степени, в какой это возможно, для чего требуется обращение к исторической поэтике (в ее понимании, вос- ходящем к работам А. Н. Веселовского). С другой стороны, литера- туру XVIII в. следует увидеть сквозь призму позднейшей литерату- ры (XIX и в особенности XX в.), которая XVIII столетием была непосредственно подготовлена, о чем мы забыть не можем (да и не должны). Такое двойное освещение позволяет осознать как непо- вторимость литературной культуры XVIII в., так и ее историческую продуктивность. В-третьих, описание литературного движения в филологическом труде будет отвечать реальности литературной жизни лишь при том условии, что исследователь сумеет показать своему читателю много- регистровость историко-литературного процесса, несовпадение его частных сюжетов друг с другом, иногда даже их противоречивость и взаимоисключаемость. Литературная история развивается не ли- нейно, а по спирали. В соответствии с развертыванием сюжета рус- ской словесности XVIII столетия развертывается и сюжет этого учеб- XVIII столетия развертывается и сюжет этого учеб- столетия развертывается и сюжет этого учеб- 6 ника — и он движется по спирали. Изложение в нем отмечено мно- гими и разными случаями нарушения хронологии, движением вспять, возвращением к уже рассматривавшимся проблемам. Такая компо- зиция учебника — не результат небрежности, но осознанный выбор. В начале введения я приводил слова А. В. Михайлова о том, что литературоведческое слово оказывается в глубоком родстве со словом литературным; это касается и уровня композиции. Композиционные особенности «Истории русской литературы XVIII века (1700– 1750-е годы)» как бы дублируют — по принципу уподобления — то понимание структуры литературного процесса, которое в ней вы- ражено прямо и непосредственно. В-четвертых, неизбежен отказ от простых и логически завершен- ных формулировок литературоведческих понятий — неизбежен в том случае, если книга хочет сделаться университетским учебником, т. е. научным исследованием, полно отражающим как теоретические приоритеты, так и фактические достижения современной науки, а не превратиться в справочник, передающий минимальное число эле- ментарных знаний. Дело в том, что базовые понятия литературове- дения — именно понятия , причем «понятия движения» (А. В. Ми- хайлов), не поддающиеся прямолинейным определениям. Точнее говоря, эти определения — возможные и легко создаваемые — мало кому нужны. Необходимы не дефиниции, а описания исторического развития того или другого термина. В особенности это относится к таким колоссальным по своему внутреннему объему понятиям, как, например, ода или барокко и классицизм. Попытки подобных исто- рических характеристик и предложены в учебнике. Нетрудно заме- тить, что я стремился избегать отчетливых определений, предлагая вместо этого многорегистровые описания исторической жизни того или иного литературного явления, в конечном счете позволяющие увидеть предмет в его противоречивой сложности. В случае же с барокко и классицизмом на протяжении нескольких глав называют- ся и с различной степенью по дробности рассматриваются их черты и свойства, относящиеся при этом к разным сферам литературной культуры, и лишь затем, в пятой главе, дается общая характеристика этих стилей эпохи. Наконец, в-пятых, я отказываюсь от пересказов содержания ли- тературных произведений, которые обычно встречаются в учебниках. Вместо этого в книге предлагается достаточно развернутый анализ как отдельных произведений, так и их фрагментов. Это, полагаю, не только познакомит читателя с поэтикой разных литературных жанров и поможет не забывать о том, что литература есть (прежде всего и по преимуществу) искусство слова, но и позволит соединить обоб- щенные характеристики с исследованием конкретных текстов, благо- даря чему литературная жизнь первой половины XVIII в. раскрыва- XVIII в. раскрыва- в. раскрыва- ется и как макрокосм, и как микрокосм. Представляемая ныне читателю книга посвящена истории русской литературы первой половины XVIII в. (от преобразований Петра I до деятельности М. В. Ломоносова) и является лишь первой частью работы, предполагающей описание истории русской литературы все- го столетия, — замысла, реализация которого в задуманном масшта- бе вряд ли осуществима в пределах одного тома. Выбор именно М. В. Ломоносова в качестве рубежной фигуры для завершения пер- вой части, как хочется надеяться, достаточно прояснен — сразу в нескольких местах: не только в посвященной его творчеству главе, но и в главе первой и в заключении. Работая над учебником, я прежде всего опирался на мой (уже долголетний) опыт преподавания русской литературы XVIII в. в Санкт-Петербургском государственном университете. Поэтому вполне естественно, что в первую очередь я хочу обратить слова самой искренней благодарности к моим студентам (давним и не- давним) — во время наших совместных размышлений о проблемах литературной истории XVIII столетия и формировались те пред- XVIII столетия и формировались те пред- столетия и формировались те пред- ставления о ней, которые изложены на нижеследующих страницах. От всего сердца благодарю и моих дорогих коллег — как по универ- ситету, так и по Академии наук, особенно тех из них, с которыми прямо обсуждались затрагиваемые здесь проблемы и тем более от- дельные части книги; также хочу благодарно вспомнить моих учи- телей и филологических наставников — ныне уже усопших. Выражаю искреннюю признательность С. И. Богданову и С. И. Монахову, ко- торые неизменно проявляли заинтересованность в этом труде и спо- собствовали созданию для него благоприятных условий. Большую помощь безотказно оказывала мне — в наиболее напряженные мо- менты работы — О. В. Косенко, а советы и рекомендации В. С. Ки- зило и С. В. Друговейко-Должанской способствовали улучшению окончательного текста. И конечно же, с совершенно особым чувством благодарю мою жену Л. Л. Стречень, не только неизменно поддер- живавшую меня в работе над этой книгой, но и настойчиво побуж- давшую меня к ее продолжению. |