240
Алтайский текст в русской культуре
зимы — мы будем водить хороводы, плясать до изнеможения!.. Мы
будем!..
Призрак … Мой славный!.. (Костерин, осекаясь, оглядывает всех,
трет ладонью
лоб и садится на ручку кресла, где Призрак)
Костерин. (тихо) Да, я пьян, господа!.. Извините!.. Да, да… Как дей-
ствует на мое сердце вино!.. Дайте мне холодной воды… (До сих пор
все были в взволновано напряженном внимании, но теперь, поверив
Костерину, что он пьян, напряженность исчезла, и снова стали все
веселы, кроме Поэта, так как он вообще мрачен).
Хроникер. Где вода? Дайте воды! (уходит).
Издатель (Костерину) Как вы, а? Ну и разошлись…
Костерин. А? Да, да!.. Я — пьян… Теперь я — тряпица.
Издатель. Вот, вот… Теперь
и поговорить с вами не страшно,
а то как … строгий бог…
Фельетонист. Сушеный архиерей, — хотел сказал старик.
Издатель. Врешь!.. Ей Богу врешь же!..
Костерин. Какие вы простые, искренние все…
Издатель. Закрутили вот и меня они своей простотой. А умны-то!
Дивиденды свои трачу на них…
Секретарь. (смеясь) Чудак, Василий Васильич!..
Издатель. Кабы моложе был, научился бы у вас, Алексей Иваныч,
рассказы писать, черт с ним с богатством…
Хроникер. (вбегая) Вот вода!..
Костерин. Дорогой мой! (ставит стакан на стол) Милый вы мой!..
Хроникер. Алексей Иваныч… Почему вы не читаете моих произ-
ведений? Разве у меня такое же мрачное как у этого!.. Я тоже люблю
солнце и эти… те… ну, тени гор и все такое… Почему не печатаете?..
Костерин. Милый мой, напечатаем!..
Хроникер. Алексей Иваныч! Вы один
только можете понять мою
душу!.. Эх! Накопилось в душе, да высказать некому… Никто не по-
нимает!.. Сколько погибло нас, а те, кто не погиб — корифеи!..
Фельетонист. Братцы!.. Погибающий корифей!.. Зрите пока
не поздно…
Поэт. (мрачно хохочет) Ха-ха-ха!..
Фельетонист. Друзья подоплешное! — Поэт хохочет! (Все хохочут)
Поэт. Лучше вы, господа!
Фельетонист. Поэт из личины вылезает!..
Поэт. Ха-ха-ха! Не правда!
Я мрак люблю,
но солнца луч