Centr al Asian J ournal o f Art Studie s V
olume 6. Issue 3. 2021
15
ограничен статикой традиционности:
иначе он не осмысляем, а повторяем.
Перефразируя слова М. Мерло-Понти,
здесь работает мысль, которая вступает
в действие, когда объект мыслится
не только изнутри «своей» культуры,
но и с позиции «внешней».
Я хожу по степи не сгибаясь,
Как указательный палец
(указательный палец сгибается
только курком).
Это кажется мне: Аз и Я – Азия,
ошибаюсь:
мы кочуем навстречу себе,
узнаваясь в другом.
(«Мы – кочевники»)
Как видим, на горизонте уже мелькают
проблески будущего изыскательского
труда «Аз и Я», а старт был задан
«Аргамаком»: именно эти, условно
говоря, «объекты» вместе с другими
их коррелятами транслируют мыслимую
картину мира, внутренне расширяя
семиосферу поэтических текстов
О. Сулейменова.
Поэтому стихотворение «Аргамак»
имеет полное основание рассматриваться
как текст, манифестирующий исходные
символы, устойчивые знаки-образы,
обладающие потенциалом транслировать,
излучать, порождать многообразие
смыслов без потери исконных,
накрепко привязанных к своему архэ –
внеязыковой реальности. В общем-то
нет сомнения в том, что любой,
как и анализируемый в статье,
поэтический текст семиотичен
и обладает семантикой знаковых
выражений.
«Мой половецкий край»
– первая
строка с акцентом на сопричастность
к описываемому миру – («мой половецкий
край») декларирует идентичность
с огромнейшим, пространственно
необъятным культурно-историческим
ландшафтом. Обращение «мой»,
выражающее сопричастность,
усиливает эффект этого
манифестируемого признания
и обращенности к «половецкому
краю» не как к мнимой реальности,
а к миру бытийствующему. (Известно,
что во времена написания «Аргамака»
половецкая тема представляла собой
сложную «историческую» коллизию,
отягощенную негативными оценками
традицией интерпретации памятников
древнерусской письменности).
«Не без грусти я прощался с героями,
созданными ребяческим воображением
историков, но факты мне говорили,
что образ кочевников фальсифицирован.
Скороспелая гипотеза превратилась
в аксиому… Отныне я выступаю не только
в качестве защитника, но даже как
осуждаемый кочевник, который требует
права последнего слова после приговора,
вынесенного историками. Для того
чтобы настоять на необходимости
пересмотреть «тяжбы», я написал свою
книгу «Аз и Я», – писал О. Сулейменов
в 1977 году в своей публикации
«Кочевники и культура: казахский
эксперимент» в журнале «Культура»
ЮНЕСКО (Сулейменов 176).
Итак, «половецкий край» –
знак с интертекстуальной отсылкой
на коммуниканта с иным
пространственно-временным модусом
картины мира. Половецкий – кочевой
пространственный модус «бескрайний»:
«Нет у неба конца»
.
Вспомним также строки:
Кружись, айналайын, Земля моя!
Как никто,
я сегодня тебя понимаю,
все болезни твои
на себя принимаю.
Я кочую, кружусь по дорогам
твоим…
«Край»
– в широком обобщающем
значении передает какое-либо
ограниченное пространство. Между
тем, слово «край» в контексте:
