Ссылка на материал

Примечание к части Все песни не уместились, но вы всегда можете послушать
плейлист Gangstas 
https://soundcloud.com/ivy-blue-369980545/sets/anarchy
Diary Of Dreams - She And Her Darkness
https://soundcloud.com/geronmo-sm/diary-of-dreams-she-and-her-darkness-
subtitulada/s-VO3Vz?in=ivy-blue-369980545/sets/anarchy
EPIC COVER ''Sail'' By Jack Trammell (AWOLNATION Cover)
https://soundcloud.com/user-624696991/epic-cover-sail-by-jack?in=ivy-blue-
369980545/sets/anarchy
Смерть и кладбище
La Llorona - Angela Aguilar
https://soundcloud.com/user-980983024/la-llorona?in=ivy-blue-
369980545/sets/anarchy
У нее потрясающие слова, и вообще навечно любимое
Caruso - Julio Iglesias
https://www.youtube.com/watch?v=gXe1JtJgeCA
К концу главы слушайте
Too Far Moon-Til My Heart Stops
https://soundcloud.com/toofarmoon/til-my-heart-stops?in=ivy-blue-
369980545/sets/anarchy
Эрес ми революсион
Первый год за решеткой был для Чонгука самым тяжелым, он никак не 
мог смириться, что его впереди ждут столько лет заточения, и постоянно жил с 
надеждой, что все это плохой сон и он обязательно проснется. В этот раз 
надежда не оправдалась. Человек ко всему привыкает, и Чонгуку, который 
понял, что, не отсидев срок, тюрьму не покинет, тоже пришлось привыкать. Два 
раза в год он говорит по телефону с Юнги, а после, как только Лэй немного 
подрос, уже и с ним. Юнги всегда повторяет, что все хорошо, рассказывает про 
свои успехи на работе, но Чонгук уверен, что он не договаривает, и каждый 
божий день ненавидит себя за то, что не рядом и не может поддержать своего 
омегу. Юнги какое-то время не разговаривал с Намджуном, не мог ему простить 
то, что Чонгуку запретили встречаться с семьей, но именно его альфа стал 
причиной того, что омега перестал злиться на старшего. Давление, оказываемое 
на Намджуна со стороны людей снизилось, но никогда не исчезало совсем. Юнги 
пусть и не понял, но принял позицию своего альфы и перестал скандалить с 
Намджуном, и пытаться прорваться в тюрьму. Еще спустя какое-то время он 
понял, что так даже легче, ведь встречайся он с Чонгуком пару раз в год, то, 
вернувшись в свой дом, в реальность, где альфа остался за решетками и омега 
дома один, он по-новой будет переживать тот самый ужасный день, когда 
Чонгуку вынесли приговор и Юнги услышал, что десять лет обречен прожить без 
него. Их разговоры длиною в десять минут, которые по шесть месяцев ждет 
Чонгук, — единственное, что помогает альфе переходить изо дня в день. Юнги 
обычно рассказывает про дела, делится успехами Лэя, улыбается в трубку и 
подбадривает своего альфу, но Чонгук уверен, омега не до конца честен. 
Впервые за решёткой Чонгук испытал ярость после разговора с Лэем, который 
уже пошел в первый класс. Омежка, который, в отличие от папы, ничего не 
приукрашивает, честно сказал отцу, что папа по ночам плачет. Сколько бы 
Чонгук ни пытался узнать почему, Лэй объяснить не смог, время истекло, и 
574/624

вернувшийся в комнату Юнги забрал у ребенка трубку.
— Юнги, пожалуйста, если тебе тяжело, не скрывай это, — молит Чонгук — Да, я 
вряд ли могу тебе помочь, сидя здесь, но мои братья помогут, просто скажи, что 
тебя мучает.
— А ты не знаешь? — горько усмехается омега. — Ничто в этом мире не может 
сломать меня, Чонгук, кроме разлуки с тобой, но ты сам выбрал ее, и если в 
начале я это понимал, то сейчас уже нет. Ты нужен мне здесь, рядом с нашим 
сыном, а ты сидишь в четырех стенах и будешь сидеть еще несколько лет. Я 
отказываюсь с этим мириться, Чонгук, ты не заслужил такого наказания. Мы его 
не заслужили.
— Мне так же тяжело, как и тебе, — виновато говорит альфа, — но, Юнги, я не 
сбегу. Бывают моменты, когда я решаю, что плевать на все, я соберу своих, 
сломаю эти стены, но они быстро проходят. Я не хочу такую свободу. У меня есть 
шанс вернуться домой и увидеть своего сына, а родители тех, кто погиб в моей 
войне, своих детей больше никогда не увидят. Одно дело, когда тебя называют 
предателем и смотрят, как на врага, другое, когда ты подлец. Я подлецом 
никогда не был, и именно поэтому не забуду тех, чья кровь на моих руках. Мне 
не вернуть ушедших из жизни, но десять лет без тебя для меня чудовищное 
наказание. Я должен его понести, — твердо говорит Чонгук. — Я знаю, что тебе 
трудно, но также я знаю, что у тебя обостренное чувство справедливости и ты 
меня поймешь. Осталось немного, обещаю, скоро я буду дома.
***
Еще через два года Лэй рассказал по телефону отцу, что его в школе называют 
сыном предателя и обижают. Чонгук в тот день разнес камеру и чуть решетки не 
согнул, требуя вызвать Намджуна.
— Скажи мне правду, что происходит с моей семьей? — рычит альфа, 
вцепившись пальцами в железные прутья. Намджун прекрасно видит 
изодранные о камни костяшки, прячет взгляд, собирается духом.
— Ты знаешь, что Юнги сильный…
— Знаю, блять, но у каждой силы есть предел! Сколько еще он должен быть 
сильным? — кричит Чонгук. — Что с ним? Почему вы его не оберегаете? Он ведь 
тоже семья!
— Не смей, — вскипает Намджун. — Даже мысли такой не допускай. Мы 
оберегаем, защищаем настолько, насколько можем, но уберечь от злых языков 
тяжело. Раньше было тяжелее, он не мог найти работу, его обвиняли в 
предательстве, требовали, чтобы и его посадили, а принимать нашу помощь он 
отказался. Ты же знаешь, каким упертым может быть твой омега.
— Знаю, — разбито улыбается Чонгук.
— Сейчас все хорошо, ты должен им гордиться, — подходит ближе Намджун. 
— Он создал свою компанию, делает успехи в сфере рекламы, воспитывает 
чудесного ребенка, — протягивает альфе фотографию маленького омежки в 
костюме дракона. — В школе была постановка, мой тоже играл, но драконом 
575/624

выбрали твоего, — улыбается.
Чонгук с любовью смотрит на фото, разглядывает любимые черты. Каждый раз, 
когда кто-то из братьев заходит, они приносят ему новые фотографии сына, 
которые Чонгук собирает под подушкой и, ночью поцеловав, желает спокойной 
ночи.
— Чонгук, — приближается Намджун. — Знаю, это звучит неправильно, но ты 
уже отсидел большую половину срока, я тут говорил с Омарионом, они могут 
организовать сцену нападения на тюрьму, представим все так, что твои бывшие 
соратники тебя забрали, государство было бессильно. Вы с Юнги переберетесь 
на остров, а оттуда уже куда захотите.
— Только не сюда, — кривая улыбка портит красивое лицо Чонгука. — Нет, здесь 
могилы моих родителей, здесь вы, здесь братья моего сына, я не хочу ему 
будущее в чужой стране, окруженным чужими людьми. Лэй вырастет в семье так 
же, как и мы росли, чтобы у него всегда было рядом плечо, на которое он может 
опереться. Я не позволю сыну из-за моих ошибок жить на чужбине. Слышать об 
этом больше не хочу. Я отсижу до конца, а ты пока заботься о моей семье.
— Лэя обижают в школе, но уверяю тебя, у него прекрасные защитники, — 
смеется Намджун. — Осталось совсем мало, скоро ты выйдешь и сам будешь 
оберегать семью.
— Как ты сам? Справляешься? — отходит вглубь камеры Чонгук.
— Было тяжело, — честно говорит альфа, — но сейчас уже все встало на рельсы, 
и мне легче. Мы ввели смертную казнь за наркоторговлю. Делаем упор на 
туризм, медь. Traum Group не ликвидировали, я перевел его на имя Чимина. 
Вроде, держимся, но тебя сильно не хватает.
Иногда недели проходят как один день, а иногда одна ночь длится вечность. В 
такие ночи, когда Чонгук сидит на койке, прижав колени к груди, единственное, 
что не дает ему сорваться в разинувшую под ногами пасть пропасть — дневник 
Юнги и маленький омежка, который при каждом телефонном разговоре 
настаивает, что он любит отца больше, и уставший спорить Чонгук всегда 
сдается. Чонгук читает дневник Юнги, узнает в каждом слове себя, пропускает 
через себя его боль, отчаяние, одиночество — чувствует, что жив. Записи, где 
Юнги пишет, что любит его — альфа выбивает под своими веками. Чонгук в 
миллионный раз обещает себе, что выйдет из тюрьмы, что обязательно прижмет 
к груди омегу, который пусть и не говорит, что ждет, но в конце каждого 
разговора обязательно шепчет «люблю». Это «люблю» стоит того, чтобы сжать 
зубы и продержаться. А пока он представляет, как вернется в Амахо, как 
обнимет любимых омег, и выживает. Надежда на счастье со своей семьей 
покинет Чонгука только с его смертью. Поэтому Чонгук провожает эти 
чудовищные ночи, встречает новый рассвет, поглаживая нагрудный карман 
формы, в котором фото Лэя с его первого дня рождения. Девять из них Чонгук 
уже пропустил. Чонгук в тюрьме ни с кем не общается, да и никто к Эль Диабло 
не приближается, обходят стороной, даже охрана лишний раз на рожон не 
лезет. Последний год заключения — самый тяжелый. Казалось бы, вот они 
несколько месяцев, и его мечта наконец-то исполнится, но у Чонгука резко 
заканчивается терпение. Он с трудом проживает дни, которые словно тянутся 
вечность, с ума сходит от нетерпения и у него начинаются проблемы со сном. 
Сон был единственным спасением альфы, потому что во сне время пролетало 
576/624

быстро, и утро на еще один день приближало его к дате выхода. Страх 
заточения сменяется страхом перед тем, что ждет его за стенами. Чонгук знает 
парней, которые отсидели различные сроки и вернуться к нормальной жизни так 
и не смогли. Он понимает, что, выйдя отсюда, начнет заново всему учиться, и 
главное доверию, ведь первое, что забирает тюрьма у человека — это 
способность доверять людям. Многие поэтому выходят на время и возвращаются 
обратно за решетку, некоторые окончательно закрываются. Вторая война 
Чонгука с самим собой начнется там, за пределами тюрьмы, где он должен 
будет доказать в первую очередь себе, что он станет пусть и не прежним, но 
лучшей версией себя. Десять лет заточения — не проходят бесследно. В 
большинстве случаев за такой срок осужденные остаются без родни и тех, кто 
ждет, но Чонгука ждут, и именно уверенность в этом не дает ему сломаться.

жүктеу/скачать 2,65 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: