Сборник научных трудов

 

198 

Ф.Л. Шарифуллина 

Россия, Казань, Институт истории АН РТ 

К ВОПРОСУ ОБ ЭТНИЧЕСКИХ КОМПОНЕНТАХ У КАСИМОВСКИХ ТАТАР  

(ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ И ЭТНОГРАФИИ) 

Начало формирования касимовских татар относится к 1445 г., когда на территории Русского госу-

дарства, в условиях сложной политической обстановки, было образовано татарское ханство, известное 

как  Касимовское  или  Мещерский  юрт [23, с. 504, 505; 13, с. 230]. Оно  располагалось  на  Мещерской 

земле,  центром  которой  являлся  Городок  (Городец  Мещерский),  известный  впоследствии  как  Царе-

вичев  городок,  Хан-Керман,  Касимов.  Последнее  название  было  получено  от  имени  владельца – 

золотоордынского царевича Касима. 

В XV–XVI вв.  татары  управляли,  кроме  Касимова,  рядом  других  городов  с  их  волостями:  Звени-

городом, Каширой, Серпуховым, Хотунью, Юрьевым. Калугой. В такие северные города, как Белоозерье, 

Вологда  московские  правители  ссылали  неугодных  им  татарских  ханов,  беков  и  служилых  татар

 

[6, 

с. 192]. Со временем татары либо выезжали, либо ассимилировались среди местного населения. Примеча-

тельно,  что  наиболее  значительным  и  стойким,  в  этническом  отношении,  являлся  Мещерский  удел  с 

центром в Касимове. Этнический состав Касимовского ханства, по сравнению с другими уделами, отли-

чался значительной пестротой и наличием тюркского компонента. В.В. Вельяминов-Зернов отмечая, что 

«Касимов  заселен  был  издавна  татарами  и  иноверцами»,  пояснял: «…бесерменин,  т.е  мусульманин, 

Мачарин,  очевидно – тоже,  что  Мещерин,  Мещеряк,  это  самое  племя  (Мещера)  звалось  у  нас  Можа-

рами… а Можар – имя народа, и было одного происхождения с Мордвою, т.е. Финского…» [9, с. 30–32]. 

В работах ряда исследователей одним из наиболее важных и спорных вопросов являлся вопрос о 

происхождении касимовских татар. По этому поводу в научной литературе развернулась дискуссия, в 

которой  принимали  участие  ученые  разных  времен.  Проблема  изучения  этнической  истории  ослож-

нялась тем, что проходила в русле решения проблемы этногенеза татар – мишарей, к которым многие 

исследователи причисляли и касимовских татар. Гипотезу о финском происхождении мишарей (в том 

числе и касимовских татар) впервые выдвинул В.В. Вельяминов-Зернов. Он считал их отатарившейся 

частью  финского  племени  мещера.  Основной  источниковой  базой  для  его  суждений  послужили 

летописные сведения о древнем племени мещера, мочар [9, с. 30, 31, 212]. Взгляды В.В.Вельяминова-

Зернова  были  поддержаны  в 20-е  гг. XX в.  В.А.  Гордлевским.  Он  полагал,  что  низы  были  финны,  а 

верхи – татары, растворившиеся в массе финского населения. Касимовцы, по его мнению, «… финны 

(мордва?),  принявшие  язык,  а  впоследствии,  и  религию  господствующего  класса.  Татары,  служилые 

люди, поглотили финнов, финны исчезли здесь как народ, но память о них жива в культуре». Ученый 

выражал  надежду,  что  «впоследствии,  когда  изучение  подвинется  вперед,  изменится  коэффициент 

приходящих элементов: кое-где скажется сильное влияние славянское, влияние русской колонизации, а 

кое-где  возобладают  черты  тюркские;  может  быть,  удастся  точно  определить  и  то  тюркское  племя 

(кыпчацкое),  которое  содействовало ... образованию  культурного  типа  касимовца» [12, c. 212, 190]. 

Г.Н. Ахмаров,  в  отличие  от  В.В.  Вельяминова-Зернова  и  В.А.  Гордлевского  считал,  что  касимовские 

татары  (он  отождествлял  их  с  мишарями)  являются  потомками «…тех  кочевников  Азии,  которые  в 

XIII в.  хлынули  в  Европу  через  реку  Урал  и  утвердились  на  Ахтубе  под  именем  Золотой  Орды.  По 

распаде  последней  часть  этого  племени,  предводимая  царевичем  Касимом,  в  половине  столетия 

утвердилась  на  Оке  и  стала  называться  по  главному  городу  Мещера,  где  сел  их  вождь  Касим» [4, 

с. 158].  Взгляды  Г.Н.  Ахмарова,  исключавшего  роль  финского  элемента,  впоследствии  были  подверг-

нуты  критике  Б.А.  Куфтиным,  указывавшем  на  «совсем  другой  источник  происхождения,  если  не 

племени, то имени можары, именно – народность мадьяр» [14, с. 139, 218, 219]. С.П. Толстов полагал, 

что касимовские татары и мишари « ... являются поздними пришельцами на нашей территории, лишь в 

XIII в. явившимися из азиатских степей в Восточную Европу». Эти группы, по его словам, «...этногра-

фически... представляют смешение пришельцев татар с древними насельниками края...» [24, c. 7], под 

которыми он подразумевал мещеру или можар, которые были одним племенем, а именно – можарами, 

причем не финского, а угорского происхождения. Таким образом, он поддерживал гипотезу В.В. Вель-

яминова-Зернова  о  татарах  как  потомках  древнего  племени  мещера,  а  вернее,  можар,  несмотря  на 

расхождение по поводу происхождения этого племени. С.П. Толстов считал, что в ее «... древнем слое 

сочетаются как весьма архаичные турецкие признаки, так и не менее архаические – угро-финские»

 

[25, 

с. 156–159]. Т.А.Трофимова придерживалась, вслед за Б.А. Куфтиным и С.П. Толстовым, мадьяро-вен-

герской  гипотезы,  полагая,  что  «касимовские  татары,  вероятно,  являются  осколками  того  же  можар-

ского  племенного  союза,  но  более  соприкасавшимися  с  финскими  группами,  например,  с  мордвой». 

Антропологические исследования Т.А.Трофимовой показали, что касимовские татары «... по комплексу 

признаков ... не  сближаются  ни  с  одной из  татарских групп..., представляя  особую  группу [27, с. 211, 

 

199

212].  Н.И.  Воробьев  считал  касимовских  татар  потомками  ногайцев  и  включал  их  в  территориальную 

группу  казанских  татар [11, с. 46]. А.Х.  Халиков  отмечал,  что  касимовские  татары  в XV–XVI вв. «... 

почти  не  называются  мещеряками, ... вероятно,  они  уже  тогда  выделялись  обособленной  группой...». 

Причину  обособленности  он  усматривал  в  том,  что «... Касимов  и  его  окрестности  заселялись  преи-

мущественно выходцами из Казани, поэтому здесь образовалось население отличное от мишарей и, во 

многом,  близкое  казанским  татарам».  В  то  же  время  он  считал,  что  касимовская  (или  городецкая) 

группа имела в основе общих с мишарями предков

 

[30, с. 171]. Д.М. Исхаков выделил касимовских та-

тар в самостоятельную этническую группу – субэтнос, имевшую определенные связи с мишарями, пос-

кольку в границах Мещерского «юрта» в XV–XVI вв. формировалась тюркская этническая общность – 

«Городецкие  татары», «Мещерские  татары  или  «Мещеряне»,  состоявшая  до  рубежа XVI–XVII вв.  из 

двух  этносословных  страт – «черного»  ясачного  населения  из  «можерян» (мещерян),  восходившего  к 

домонгольским буртасам и социальных верхов из собственно «татар», т.е. кыпчакско-ногайских групп с 

клановым делением [13, с. 230, 231].

 

Столь значительные расхождения во мнениях по поводу этниче-

ской истории и роли этнических компонентов у касимовских татар были вызваны, на наш взгляд, тем, 

что  отправной  точкой  для  построения  учеными  их  гипотез,  являлись  источники  различные  по  харак-

теру. Эти источники рассматривались исследователями по отдельности, а не в комплексе. С другой сто-

роны, наличие различных гипотез явилось отражением сложной этнической судьбы касимовских татар. 

Археологические  материалы  свидетельствуют,  что  наиболее  древними  насельниками  края 

являлись финские племена. Они оставили в Верхнем Поволжье и Волго-Окском междуречье городища, 

известные под названием дьяковских и городецких [26, с. 16]. В числе потомков племен, относящихся к 

городецкой культуре, была мордва, издавна заселявшая всю местность вокруг городка Мещерского [9, 

с. 28]. Следы оставленных ею курганов и погребений до сих пор сохранились около татарских деревень 

Темгенево,  Мунтово,  Собакино,  Ахматово,  жители  которых  помнили  о  том,  что  по  соседству  с  их 

предками жила мордва – мокша [15, с. 301]. Известно, что «в XVI в. часть мордвы исповедовала ислам, 

заимствованный  у  касимовских  татар» [9, с. 193]. Позднее  они,  видимо,  смешались  с  касимовскими 

татарами.  О  древнем  пребывании  мордвы  в  Касимовском  уезде  говорит  ряд  названий,  звучащих  по-

мордовски. Среди касимовских татар до сих пор известна фамилия Ерзин. От мордовских племен ведут 

свое происхождение касимовские татары рода Буртасовых, Сапаровых и Минеевых [12, с. 212]. Также 

прослеживались следы марийцев (черемис), но в XV в. память о пребывании их здесь исчезла, а лето-

писи XV–XVI вв. заменили «черемись» на «мещеру» [32, с. 47]. Представители данного племени «ме-

щера» (можары, мочары), вернее, та ее часть, которая, по словам В.В. Вельяминова-Зернова, «испове-

довала  мухаммеданство»,  видимо,  приняла  участие  в  формировании  субэтноса  касимовских  татар. 

Вопрос  об  этнической  принадлежности  мещеры  остается  до  сих  пор  спорным.  Одни  исследователи 

приписывали ей финское или угорское происхождение [9, с. 28, 30, 31; 12, с. 212; 25, с. 156–159]. Дру-

гие видели в мещере отюреченных угров [31, с. 114–115; 7, с. 180–209]. В позднейших грамотах под ме-

щеряками обычно подразумевались татары-мишари [9, с. 30, 31]. 

Тюркские  компоненты,  принявшие  участие  в  этногенезе  мишарей,  сыграли  основополагающую 

роль и в формировании касимовских татар. О проникновении в край тюркских племен можно судить и 

по  ряду  археологических  памятников  Рязанского  края XIII–XIV вв.,  содержащих  материалы,  харак-

терные  для  булгарской  культуры.  Они  свидетельствуют,  по  мнению  А.Х.  Халикова,  о  сохранении  на 

этой  территории  предшествующего  населения,  теснейшим  образом  связанного  с  культурой  Волжской 

Булгарии.  Известно,  что  зимой 1236–1237 гг.  значительная  часть  булгар  была  вынуждена  бежать  от 

нашествия монгол и поселиться на берегах Оки. Междуречье Оки и Мокши являлось одним из главных 

рынков  сбыта  для  булгар.  Они  имели  тесные  связи  с  местным  населением  и  сильное  влияние  на 

культуру мордовского населения [28, с. 347; 29, с. 158–160]. В окрестностях города Касимова были об-

наружены  клады  (Ново-Березовский,  Михайловский  и  др.)  с  золотоордынскими  монетами [30, с. 167, 

169]. Из исторических источников известно, что в 1446 г. из Казани в Касимовское ханство выехали с 

Касимом  и  Якубом,  сыновьями  казанского  хана  Улу-Мухаммеда,  их  придворные  казанцы.  И  в  более 

поздние  времена – в 1487, 1546, 1551 гг.  в  Касимовском  царстве  оседали  группы  казанцев,  причем 

иногда весьма значительные. В 1-ой пол. XVI в. с касимовским ханом Шах-Али, трижды восседавшим 

на Казанском престоле, в Касимов переехали его сторонники из числа казанцев [21, с. 20, 29, 67, 70, 78; 

9,  с. 352].  Часть  казанцев  попала  в  Касимовское  царство  в 1552 г.,  после  завоевания  Иваном  Грозным 

Казанского ханства,  когда  оставшихся знатных  казанцев  царь «... вывел вместе  с  средними  людьми  и 

роздал  им  поместья  в  городах  и  волостях  московских...» [18, с. 270]. В  Касимовское  царство  русское 

правительство высылало не лояльных к русскому царю казанских татар-феодалов. По преданию, туда 

была  вывезена  вдова  казанского  хана  Сафа-Гирея – легендарная  регентша  Сююмбике.  Из  сохранив-

шихся до наших дней родословных (шеджере) некоторых касимовских татар (Акчуриных, Максутовых, 

Бурнашевых, Костровых и др.) видно, что их предки были выходцами из Казанского ханства. С XII в. в 

Мещерском  крае  стали  появляться  выходцы  из  Крыма,  в  частности  из  рода  Ширин,  сыгравшего 

значительную роль в делах Касимовского ханства. С ними связывали свое происхождение Ширинские и 

Гиреевы [5, с. 74, 123]. В 1458 г. Городцом владел крымский царевич Нур-Даулет. Затем там правили 

 

200 

Сатылган,  Джанай.  Вместе  с  ними  из  Крыма  приходили  их  дружины,  постепенно  оседавшие  на 

территории  Касимовского  царства.  И  в  более  позднее  время,  в XVI–XVII вв.,  крымские  степняки-

кочевники различными путями проникали на Рязанскую землю [9, с. 128, 150, 192, 208, 209; 17, с. 390]. 

У татар д. Колубердеево (Ташенка) сохранилось предание о том, что их деревня образовалась на месте 

земель, розданных пленным крымцам или туркам. Возможно, в какой-то степени это подтверждается и 

татарским названием деревни – «Колубердеево», что с татарского переводится как «данная рабам». 

В качестве пленных в Касимовское царство попадали и женщины, захваченные во время военных 

походов,  предпринятых  московским  правительством.  Об  этом  свидетельствуют  некоторые  архивные 

материалы и легенда о том, что в 1678 г., в царствование Федора Алексеевича в «Чигиринском» воен-

ном походе в Малороссию особо отличились касимовские татары во главе с Сейид-Бурханом. Ими был 

захвачен  большой  полон: «Добычу,  полон  захватила  дружина  отважных  татар!  Набег  совершен  не  из 

легких,  приказ  был  одобрен  царем!  Обоз  из  полячек  прекрасных  с  победой  в  Касимов  везем!» [1, 

с. 186]. 

В царстве проживали также выходцы из Сибирского ханства. В 1614 г. правителем Касимова был 

назначен  сибирский  царевич  Арслан – сын  сибирского  царя  Алия,  внук  царя  Кучума,  затем  его  сын 

Сейид-Бурхан,  мать  которого  Фатима-Султан  стала  последним  правителем  города.  Вместе  с  сибир-

скими царевичами прибывали его дружины и домашняя челядь [34, с. 52]. 

Письменные источники и устные предания свидетельствуют о притоке населения, которое привели 

с собой ханы Ураз-Мухаммед и Саин-Булат из киргиз-кайсацких орд. О казахском происхождении этих 

ханов и отдельных родов свидетельствуют родословные Шакуловых, Девлеткильдеевых, Максутовых, 

Тевкелевых и др. Старожилы д. Мунтова (татарское название – Мылты) сохранили предание о принад-

лежности их предков к роду «мылты». Подобное название родового подразделения (кыркмылтык) есть 

и казахов Куня-Ургенчского района [8, с. 34]. 

В формировании касимовских татар приняли активное участие ногайцы. Они попадали в Мещеру 

различными  путями:  по  приглашению,  самовольно,  и  в  качестве  пленных.  Московское  правительство 

усердно приглашало на службу ногайских мурз, обещая им землю и денежное жалованье. В Касимове и 

его окрестностях проживали представители таких знатных бекских родов, как Джалаир, Мангыт (мурзы 

Мангитские  или  мурзы  Мансуровы),  Кипчак  (князья  Мамакаевы) [9, с. 208, 209; 10, с. 403, 419, 426, 

434]. Известно, что группа служилых ногайцев была переведена в Касимов из Ярославля и Романова [3, 

с. 227, 228; 2, с. 64, 74; 20, № 32, 64, 66, 74; 22, л. 129; 19, с. 71]. Часть ногайцев самовольно проникала 

через  проторенные  ими  дороги.  Этому  не  препятствовала  вся  оборонительная  система  Руси,  в 

частности, засечные линии, которые находились в запущенном состоянии. Ежегодно южная часть госу-

дарства  (на  востоке  до  мордовских  и  понизовых  мест,  на  западе  до  заоцких  городов)  подвергалась 

ногайским  нападениям.  В  официальных  документах  неоднократно  отмечались  о  «приходе  ногайских 

людей на мещерские места... идучи в Крым или из Крыма в Ногаи» [2, № 31, с. 49; 17, с. 390]

 

. Многие 

из  ногайцев  оставались  на  постоянное  жительство.  Кроме  того,  в  Касимове  содержали  тех  ногайцев, 

которые попадали в плен [33, с. 38]. Более всего следы ногайского населения сохранялись в татарских 

поселениях Алишево, Шегашаново, Толстиково. 

Особенности политического и социально-экономического развития обусловили своеобразие этни-

ческой истории касимовских татар. Результаты археологических и историко-этнографических исследо-

ваний  свидетельствуют,  что  основу  их  этнического  субстрата  составили  финно-угорские  и  тюркские 

племена, обитавшие на землях Мещерского края еще до образования Касимовского ханства. В качестве 

этнического суперстрата выступили выходцы из Казани, Астрахани, Крыма, Сибири, киргиз-кайсацких 

и ногайских орд, оседавшие на территории царства в течение XV–XVII вв. Этногенетическое взаимо-

действие этих племен и народностей оказало большое влияние на формирование и развитие касимов-

ских  татар  и  их  традиционной  культуры.  В  ней  наиболее  наглядно  проявились  сложные  процессы 

этнической, политической и социально-экономической истории данной группы татар. 

Список источников и литературы 

1.Акимов В.В. Касимовские татары: между прошлым и будущим. – М.: «Вече», 2004. – 191 с. 

2. Акты Московского государства. – СПб.: тип. Имп. Акад. наук, 1890. – Т. I. – 767 с. 

3. Акты Московского государства. – СПб.: тип. Имп. Акад. наук, 1894. – Т. 2. – 773 с. 

4. Ахмаров Г. О языке и народности мишарей // Изв. об-ва археол., истории и этнографии при Имп. Ка-

занском университете. – Казань: тип. Казан. ун-та, 1903. – Т. 19. – Вып. 2. – С. 91–160. 

5. Ахметзянов М.И., Шарифуллина Ф.Л. Касимовские татары (по генеалогическим и этнографическим 

материалам). – Казань: Магариф, 2010. – 375 с. 

6. Базилевич К.В. Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV в. 

– М.: Изд-во МГУ, 1952. – 543 с. 

7.  Васильев  Б.А.  Проблема  буртасов  и  мордва // Вопросы  этнической  истории  мордовского  народа. – 

М.: Изд-во АН СССР, 1960. – С. 180–209. – (Тр. Мордов. этногр. эксп. – Вып. 1). 

 

201

8.  Васильева  Г.П.  Объяснительная  записка  к  историко-этнографической  карте  Ташаузской  области 

Туркменской ССР // Материалы к историко-этнографическому атласу Средней Азии и Казахстана. – М.; Л..: 

Изд-во АН СССР, 1961. – Вып. 1. – С. 24–35. – (Тр. Ин-та этнографии. Нов. серия. Т. 48). 

9.  Вельяминов-Зернов  В.В.  Исследование  о  касимовских  царях  и  царевичах. – СПб.:  тип.  Имп.  Акад. 

наук, 1863. – Ч. 1. – 558 с. 

10.  Вельяминов-Зернов  В.В  Исследование  о  касимовских  царях  и  царевичах. – СПб.:  тип.  Имп.  Акад. 

наук, 1864. – Ч. 2. – 498 с. 

11. Воробьев Н.И. Этнические группы татар Среднего Поволжья и Приуралья // Итоговая сессия Казан-

ского института языка, литературы и истории АН СССР за 1963 г.: краткое изложение докл. – Казань, 1964. – 

С. 44-48. 

12. Гордлевский В.А. Элементы культуры у касимовских татар // Избр. соч. – М.: Наука, 1968. – Т. 4. 

13. Исхаков Д.М., Измайлов И.Л. Этнополитическая история татар.– Казань: Школа, 2007. – 355 с. 

14. Куфтин Б.А. Татары касимовские и татары-мишари Центрально-промышленной области // Культура 

и быт населения Центрально-промышленной области. Совещение этнологов Центрально-промышленной об-

ласти, 2-е. – М.: [Б.и.], 1929. – С. 135–149. 

15. Мансуров А.А., Бадер О.Н. Археологическая карта окрестностей Касимова // Археология Рязанской 

земли. – М.: Наука, 1974. – С. 253–323. 

19.  Материалы  для  статистики  Костромской  губернии / под ред.  В.Г. Пирогова. – Кострома: Костром. 

губ. стат. ком., 1872. – Вып. 2. – 81 с. 

16. Монгайт А.Л. Рязанская земля. – М.: Изд-во АН СССР, 1961. – 400 с. 

17. Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в.. – М.; Л.: 

Изд-во АН СССР, 1948. – 448 с. 

18. Перетяткович Г.И. Поволжье в XV и XVI веках.(Очяерки из истории края и его колонизации) – М.: 

тип. Грачева и К

о

, 1877. – 334 с. 

20. Писцовые книги Рязанского края. XVI и XVII вв. Т. 1. В 3 вып. / под ред. В.Н. Сторожева. – Рязань: 

Ряз. учен. арх. комис., 1900–1904. – Вып. 2. – С. 417–755; Вып. 3. – С. 757–1303. 

21. Полное собрание русских летописей. – М.: Наука, 1965. – Т. XXIX. – 390 с. 

22. Российский государственный архив древних актов. Ф. 210. Оп. 6. Д. 217.  

23. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды // На стыке континентов и цивилизаций...: Из опыта образо-

вания и распада империй X–XVI вв.: Сб. – М.: Инсан, 1996. – С. 280–526. 

24. Нацмены Центрально-промышленной области. 1-я отчетная выставка работ этнологического подот-

дела Государственного музея Центрально-промышленной области / под ред. С.П. Толстова. – М.: [Б.и.], 1928. 

– Б.п. 

25.Толстов  С.П. Итоги  и  перспективы этнологического  изучения  национальных  групп  Нижегородской 

губернии // Культура  и  быт  населения  Центрально-промышленной  области.  Совещение  этнологов  Цент-

рально-промышленной области, 2-е. – М.: [Б.и.], 1929. – С.149–161. 

26. Третьяков П.Н. К вопросу о возникновении и древней истории финно-угорских племен Поволжья // 

Этногенез мордовского народа: Материалы науч. сессии. – Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1965. 

27.  Трофимова  Т.А.  Этногенез  татар  Поволжья  в  свете  данных  антропологии. – М.;  Л.:  Изд-во  АН 

СССР, 1949. – 262 с. – (Тр. Ин-та этнографии. Нов. серия. Т. VII). 

28.  Халиков  А.Х.  Исторические  корни  общности  татар-мишарей  и  казанских  татар // Tatarica. – Vam-

mala [Финляндия], 1987. – С. 334–351. 

29.  Халиков  А.Х.  Мордовские  и  булгаро-татарские  взаимоотношения  по  данным  археологии // Этно-

генез мордовского народа. – Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1965. – С. 152–167. 

30. Халиков А.Х. Татарский народ и его предки. – Казань: Татарское книжное изд-во, 1989. – 222 с. 

31. Чекалин Ф.Ф. Мещера и буртасы: по сохранившимся о них памятникам // Труды VIII Археологиче-

ского съезда в Москве в 1890 г. – М.: [Б.и.], 1897. – Т. 3. – С. 114–115.  

32. Черменский П.Н. Материалы по исторической географии Мещеры // Археографический ежегодник 

за 1961 год. – М. 1962. 

33. Шиманский М. Рязанский уезд в конце XVI – начале XVII вв. по писцовым книгам. – Рязань, 1911. 

34. Шишкин Н.И. История города Касимова с древнейших времен. – Рязань: «Узорочье», 2002. – 216 с. 

жүктеу/скачать 13,81 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: